Шок, который испытала мировая экономика в 2008-м, эксперты сразу же сравнили с "великодепрессивным" 1930-х. Но если тогда экономический спад составил 40 процентов, а уровень безработицы — 25 процентов, то сейчас эти показатели равны 13 и 10 процентам соответственно. Достичь существенной разницы миру помогли уроки, извлеченные из Великой депрессии.

Дискуссия по поводу того, почему депрессия 1930-х годов продолжалась так долго, ведется и по сей день. Эмити Шлэс, историк экономики, утверждает, что великой депрессию сделало вмешательство государства. Эмити отмечает, что с подачи тогдашнего президента США Франклина Рузвельта фермеры, продававшие цыплят слишком дешево, подвергались уголовному преследованию, а бумаги на бюрократические отписки и указы за время правления Рузвельта (с марта 1933-го по апрель 1945 года) было изведено больше, чем за все время, начиная с 1789 года.

Впрочем, большинство экономистов придерживается другого мнения, более общего: Великая депрессия стала результатом одновременного ужесточения бюджетно-налоговой и кредитно-финансовой политики. В этот раз правительства такую ошибку уже не допустили. Если тогда бюджеты были урезаны, а банковские ставки повышены, то сейчас политика направлена на расширение и развитие банковской сети. Если тогда международное сотрудничество распалось, за чем последовали валютные войны и протекционизм, то сейчас лидеры государств, напротив, объединились.

Правда, развитые страны все еще могут допустить ошибки, сделанные в 1930-х годах: ужесточить бюджетную политику и обрушить экономику внедрением жесткой экономии. В общем, еще есть над чем подумать.

Читайте также: Олигархические империи — корпорации монстров?

Стимулировать экономику в 2000-х намного проще, чем было в 1930-х. Финансовые "подушки безопасности" (механизмы соцзащиты), введенные в обиход после Великой депрессии, позволяют даже безработным тратить деньги, что, в свою очередь, оставляет мало шансов рецессии. Власти уже не переживают так из-за дефицита бюджета, предпочитая контролировать национальную экономику. Пакет мер, принятых администрацией Герберта Гувера в 1929 году, оценивался менее чем в 0,5 процента ВВП. План же стимулирования Обамы стоит уже 2-3 процента ВВП.

К 1934 году Рузвельт поднял расходы до 10,7 процента от объема производства, однако к 1936 году ВВП, с поправкой на инфляцию, все еще находился на уровне 1929 года. Насколько именно помогло или навредило повышение планки расходов восстановлению экономики, пока так и нельзя сказать однозначно.

В 1937 году госдолг США достиг рекордной отметки в 40 процентов ВВП — уровень, рекордный для того времени, но все же вдвое меньший, чем сейчас у Германии. В период между 1936-м и 1938-м годами Конгресс сократил расходы, повысил налоги и свел бюджетный дефицит к 5,5 процента ВВП. В то же время Федеральная резервная система удвоила резервные требования, тем самым подталкивая банки к выведению денег из экономики, а Минфин начал ограничивать денежную массу. Как результат — падение ВВП на 11 процентов и увеличение числа безработных до 29 процентов.

Сегодня кредитно-финансовая политика уже не носит ограничительного характера. Европейский Центробанк, как ожидается, скоро объявит о дальнейшем снижении процентных ставок. Впрочем, ряд экспертов уверен, что и сокращение бюджета не обязательно окажется болезненным. Гарвардские аналитики Альбертино Алесина и Сильвия Арданья говорят, что бюджетные сокращения и снижение процентных ставок спровоцируют рост частных заимствований и инвестиций, а за счет изменения ожиданий относительно будущего налоговой политики правительство простимулирует экономический рост. Другие это мнение не разделяют. Исследование Международного валютного фонда, проведенное в июле 2001 года, показало, что Алесина и Арданья неправильно определили эпизоды жесткой экономии и, как следствие, завысили преимущества сокращения бюджетных расходов. Они-то обычно приводят к сокращению экономики, а не к ее расширению.

Читайте по теме: Двенадцать мифов капитализма

Переход к жесткой экономии стал бы настоящей драмой для зоны евро — позволить себе такое Европа не может. В отсутствии плавающего курса валют и кредитора последней инстанции Евросоюзу явно слышатся отголоски начала 1930-х.

В середине 1920-х, когда график выплаты неподъемных репараций был пересмотрен, французских и американских кредиторов удивила та скорость, с которой росла немецкая экономика. Солидный приток капитала помог стране выполнить свои суверенные обязательства, а зарплаты начали расти. В 1928 году веселье закончилось, и приток превратился в отток: инвесторы начали вкладываться в растущий американский рынок, а позже и вовсе выдернули из немецкой экономики то, что у них оставалось.

Чтобы защитить свои золотовалютные резервы, Рейхсбанк Германии был вынужден поднять процентные ставки. Оставшись без иностранной валюты, полагаться на экспорт страна уже не могла, Германия решила экономить. Восстановить пошатнувшуюся экономику можно было только постепенным снижением зарплаты, которое совпало с ростом безработицы.

После того как власти затянули гайки, банки оказались под давлением. Австрийская экономика столкнулась с теми же проблемами, что и Германия, а потеря доверия к банкам обернулась крахом крупнейшего банка страны Credit Anstalt в 1931 году. Лидеры европейских стран неоднократно встречались, чтобы обсудить возможности взаимопомощи, однако Франция, к примеру, отказалась простить Германии часть долга.

Ранее мы писали: Пекин желает овладеть Всемирным банком

Понимая, что отсутствие кредитора последней инстанции порождает панику, управляющий Банка Англии Монтегю Норман предложил создать международного кредитора. По его замыслу, фонд должен был иметь капитал в 250 миллионов долларов и еще 750 миллионов — в виде заемных средств. Задачей фонда Монтегю видел предоставление кредитов правительствам и банкам, нуждающимся в капитале. Однако дальше планов дело не пошло: Франции и Америке, у которых было необходимое для осуществления проекта золото, идея не понравилась. Спустя два месяца после того, как лопнул Credit Anstalt, такая же участь постигла и крупный немецкий банк Danatbank. Правительство было вынуждено ввести контроль за движением капитала и приостановить выплаты золотом. Немецкая экономика рушилась, открывая дорогу ужасам 1930-х.

События того времени кажутся до боли знакомыми. Членство в еврозоне, как и привязка к золотому стандарту, означает, что неконкурентоспособные страны не могут девальвировать свои валюты во избежание торгового дефицита. Снижение расходов образует порочный круг — за спадом экономики следуют уменьшение внутреннего спроса и рост безработицы. Это, в свою очередь, ведет к росту дефицита и потере доверия к банкам и государственному долгу. Вкладчики переводят свои сбережения из национальных банков в более безопасные международные, за счет чего денежная масса сокращается так же, как и в 1930-х. Встречи на высоком уровне с кредиторами эту проблему не решают — кредитора последней инстанции по-прежнему нет.

Несмотря на то что Европейский фонд обеспечения финансовой стабильности пошел дальше, чем то предусматривал план Нормана, лидерам еврозоны еще предстоит найти способ увеличить его потенциал с 440 миллиардов евро до двух триллионов. И даже в том случае, если им это удастся, этого будет недостаточно для того, чтобы положить конец панике.

Сейчас положение развитых стран, похоже, ухудшается. Но это лишь временно — за спадом должен последовать рост. С учетом текущей политики, экономический рост в США и Великобритании, вероятно, составит менее двух процентов по итогам 2012 года, хотя и возможность рецессии также не исключается. Европейский центробанк мог бы сделать экономические перспективы еврозоны более радужными, ослабив кредитно-финансовую политику, однако отказаться от принципов жесткой экономии будет непросто. Как и в 1931-м, и в 2008-м годах, кризис может привести к серьезному падению объемов производства. Это, в свою очередь, обернется усиленным давлением на экономики стран-членов еврозоны, пытающихся изо всех сил не допустить дефолта.

Паника 1931 года породила отток капитала, жертвами которого становилась страна за страной. Усилия государств, направленные на предотвращение девальвации валют, привели к сокращению денежной массы в проблемных экономиках, что позже обернулось спадом производства, падением уровня занятости и Великой депрессией как финальным аккордом. Сегодня у Европейского центробанка имеются все необходимые инструменты для того, чтобы спасти евро. Но это не означает, что ЕЦБ и власти европейских стран ими воспользуются.

Золото США: Запас на честном слове

Крах золотого стандарта в свое время пошел на пользу восстановлению экономик, но нанес непоправимый экономический ущерб — государства окружили себя торговыми барьерами, чтобы остановить поток импорта со стороны стран, девальвировавших свои национальные валюты. Правительства, избранные для борьбы с безработицей, принялись экспериментировать с зарплатами, ценами и картелизацией промышленности, что сделало восстановление практически невозможным. В самых ослабленных странах граждане обратились к фашизму как к последней надежде.

Сегодня мир находится в более выгодном положении, чем это было в 1930-х, когда большинство крупных экономик придерживалось золотого стандарта. Безработица в развитых странах по-прежнему является бедствием, однако к полной нищете не приводит. Тогда у мира не было лидера, сегодня же место вожака заняла Америка, которая все еще в состоянии координировать общие действия в смутные времена. Кроме того, международные институты сейчас гораздо сильнее, чем 80 лет назад, да позиции демократии куда более устойчивые.

Тем не менее, длительный экономический спад заставил широко переосмыслить значение либерального капитализма. Ситуацию еще можно исправить, но чем дольше будет откладываться решение этой проблемы, тем тяжелее будет с ней справиться. Уроки 1930-х помогли миру избежать экономического шока 2008 года, и пока еще не слишком поздно, чтобы вспомнить и другие уроки Великой депрессии. Если их проигнорировать, история может повториться.