В видеостудии "Правды.Ру", в Клубе главного редактора Инны Новиковой, побывала заместитель генерального директора, директор по развитию и общественным связям компании "Интеррос", член Общественной палаты Лариса Геннадьевна Зелькова. Как развивать частный бизнес? Что лежит на пути к успеху? И какой должна быть благотворительность? Об этом шел разговор в студии.

Смотрите видео

— Когда ты пришла в "Интеррос", а это было в 1995 году, ты говорила, что это была очень значимая компания, но в то же время очень закрытая, и никто о ней ничего не знал. Я так понимаю, есть и твоя огромная заслуга в том, что "Интеррос" — одна из основополагающих компаний постсоветской экономики, причем которая дает образец не только экономических успехов, но и правильного формирования бизнеса.

— Если честно, то, наверное, про мои заслуги говорить не мне. Часто в случае принятия неправильных решений страдает большое количество разных людей, поэтому "Интеррос" и, в частности, Владимир Потанин, который является совладельцем компании и ее основным акционером, ведет тот самый бизнес, с отвественностью перед собой и перед людьми, который в свое время вовлек меня в свои проекты. Так вот, когда я пришла работать в 1995 году в "ОНЭКСИМ банк", мне даже в голову не могло придти, что я останусь так надолго работать в этой организации, с этими людьми.

— Ты действительно добилась очень больших высот, была журналистом, мы вместе работали в "Московской правде", и ты одной из первых начинала вести телестраницу. Тогда это была новая тема, тогда почему-то мало писали о телевидении.

— Телевидение тогда стало новым институтом, ведь раньше оно обслуживало советскую власть и было пропагандистким инструментом. В начале 90-х годов это была совсем другая история, писать о телевидении стало интересно. Это была эпоха "ВЗГЛЯДА", различных проектов, молодежных редакций, в общем, было много всего интересного.

— И когда ты ушла из предыдущего проекта, когда много уже с кем познакомилась, это было странно. Хотя сейчас Лариса Геннадьевна — этот тот человек, за которым можно бежать и кричать "Дай миллиончик!", потому что она — директор благотворительного фонда Владимира Потанина. Чего вы достигли за это время?

— Самое главное, чему нужно научиться, работая в благотворительном фонде — умению говорить "нет". Впрочем, это умение бывает полезно человеку и в других областях жизни, но вот в этой оно особенно важно. Потому что только кажется, что у тебя неограниченный ресурс и ты можешь распоряжаться им как угодно. На самом деле это не так. Эффективность любого благотворительного фонда зависит напрямую от понимания того, что ты хочешь делать и зачем. У нашего фонда есть четко обозначенные приоритеты, и мы их не меняли за все годы существования. Мы создавали фонд, чтобы помогать талантливым студентам, чтобы оказывать помощь ребятам, которые хотят состояться как профессионалы, но при этом им важно быть ответственными и неравнодушными гражданами.

Сочетание профессионализма и гражданской позиции — для нас главный критерий для отбора студентов. Но на практике мы, конечно, выбираем отличников, предлагаем им тесты и ролевые игры, в результате которых мы смотрим, насколько они соответствуют нашим критериям, и тогда в течение года они получают нашу стипендию. Этих отличников мы отбираем в 60 лучших российских университетах, для которых у нас есть свой собственный рейтинг, составленный на основе интегральной оценки студентов и преподавателей.

Есть шкала оценок и средний балл всех университетов и их преподавателей, а в последние годы у нас появилась возможность оценивать студенческие проекты. Мы предлагаем им делать проекты по трем направлениям — студенческая наука, студенческое самоуправление и общественно полезнное, социально значимое явление.

Студенты всех рассматриваемых университетов объединяются в команды, делают проекты и присылают нам свои проектные идеи. У нас есть первоначальная проектная комиссия, которая на эти идеи смотрит, авторов лучших идей приглашает в летнюю или в зимнюю школу, которые мы проводим для студентов. Примерно по 20 стипендиатов от каждого университета, итого — около 120 человек каждый год. Из этих студентов примерно половина приезжают к нам в зимнюю или летнюю школу и делают проекты. Оставшиеся студенты ничего не делают, просто получают стипендию как прошедшие конкурсный отбор.

— У вас же не только студенты, ваш фонд оказывает помощь музеям. Именно "Интеррос" купил "Черный квадрат" Малевича за миллион долларов и подарил его Эрмитажу? Или я ошибаюсь?

— Ты немного ошибаешься, потому что купил его Потанин. Сам, и подарил тоже сам. Что касается музеев, то да, у нашего фонда есть обширная программа поддержки музеев. Это ежегодный конкурс, поскольку мы только так предоставляем наши гранты. Мы приглашаем все российские музеи придумывать новые проекты, связанные с их деятельностью, мы отбираем лучшие идеи, приглашаем музейщиков на семинар, на котором эксперты помогают дорабатывать эти идеи до рабочего состояния, чтобы их можно было воплотить в виде проектов, и потом выбираем 20-25 проектов, получающих наши гранты.

Бюджет грантового конкурса ежегодно растет, сегодня он составляет чуть меньше миллиона долларов США, что позвляет давать деньги не на ремонт крыш музеев и не на увеличение зарплаты сотрудникам. Это, безусловно, важные направления расходов, но мы немного про другое. Мы помогаем музеям найти способ так поступать, так обходиться и так работать с теми коллекциями, которыми они располагают, чтобы привлекать новых зрителей, новых партнеров и придумывать новое с уже существующим у них багажом.

— Скажи пожалуйста, какая часть музеев России может участвовать в конкурсах и претендовать на ваши гранты?

— В нашей стране несколько тысяч музеев, а ежегодно к нам на конкурс приходит от 300 до 600 проектов. Я считаю, что это очень большая цифра. Ничего похожего в нашей стране больше нет, а главное — наш конкурс универсальный. У нас нет ни квот, ни делений на какие-то специализации. Есть номинации внутри конкурса, но они такие, профессиональные, например, "Музеи и технологии туризма". Есть номинации, связанные с технологиями экспозиции, новыми способами экспонирования и представления экспонатов. Есть номинация, связанная с образовательными технологиями. В общем, разные сферы. Никаких ограничений нет, и все, кто хотят, участвуют в нашем конкурсе.

— А почему нет государственной программы? Это замечательно, что вы такие хорошие, добрые, патриоты, любите Россию, но что с государством? Вы как-то взаимодействуете? Кто-то другой вам помогает, подключается к вашим программам? Вы кого-то своим примером вдохновляете?

— Ну, можно сказать, что Министерство культуры поддерживает наш конкурс. Это проявляется в предоставлении нам информации разного рода, в продвижении информации о конкурсе, в поощрении тех музеев в регионах, которые участвуют и побеждают у нас. Это, конечно, не материальное участие, было бы странно ожидать его от министерства в нашем проекте. Но я очень благодарна и нынешнему министру, и предыдущему, которые все были настроены к нам весьма позитивно, и грех жаловаться — у нас очень хорошее взаимодействие с ними.

Когда говорят, что нет никакой государственной поддержки музеев — это не совсем так. У нас большинство музеев государственные, и они получают финансирование из бюджета. Другое дело, что эта система работает неэффективно — музеи часто получают деньги просто так, не предлагая взамен государству никакого продукта, не думая об эффективности расходования этих средств. Да и государство в общем тоже не слишком заботится об этом. Одной рукой оно дает деньги, а другой — сильно ограничивает музеи в возможности зарабатывать, заставляет, к примеру, иметь счета только в казначействе Министерства финансов, чтобы жестко контролировать использование средств. То есть, когда ты не уверен с своей способности соответствовать чему-то, то ведешь себя жестко. Государство ведет себя как не уверенный в себе управленец, который боится дать свободу тем, кто от него зависит. Сегодня государство уже сильное, у него много разных инструментов для контроля, поэтому такие сферы, как культура, некоммерческий сектор, вполне можно отпустить на более длинный поводок, перестать бояться…

— Что кто-то что-то заработает…

— …ну, или будет заниматься хищениями, маскировать мошенничество под благотворительностью. Мошенники были, есть и всегда будут — тут что нового-то? Они всегда ищут новые инструменты, но наше государство вполне способно со всем этим бороться и противостоять этому. Я вот, например, начиная с этим работать, выяснила, что в Америке, на которую мы все любим равняться, в силу очень либеральной конструкции власти, вообще нет ни министерства культуры, ни бюджета на учреждения культуры. В бюджете страны вообще нет на это средств. Сказать, что в Америке мало музеев? Дай бог, чтобы у нас столько было. В США государство сделало ставку на поддерку частных денег в этой сфере. И очень распространены пожертвования.

— Ты в одном интервью сказала, что Россия может стать лидером в рейтинге случайных пожертвований малознакомым людям. Что ты имела в виду?

— К сожалению, в нашей стране очень низкое доверие к некоммерческим организациям, поэтому люди ищут возможность прямого пожертвования — придти, скажем, в детский дом и купить ему кровати, матрасы, одежду. Мы все так заточены, что не доверяем организациям, которые занимаются такого рода программами целенаправленно. Мы помогаем таким образом: подавая в переходе, старушке в магазине, помогая соседу в тяжелой жизненной ситуации, — и это самый примитивный способ благотворительности. Потому что она не меняет условий, не меняет социальную среду, а решает только сегодняшнюю проблему.

— Она не дает человеку удочку, чтобы он ловил рыбу.

— Да, она дает только рыбу. И в этом смысле это тупик. До тех пор пока мы будем заниматься подаяниями, у нас все те колоссальные деньги, которые люди направляют на благие цели, будут расходоваться крайне неэффективно. И системно не будет меняться ничего. Пока мы не будем иметь достоверную информацию о фондах такой направленности, пока мы не будем иметь возможность проверить их деятельность — дело не сдвинется с мертвой точки.

Доверие — главный инструмент в этой сфере. Владимир Потанин, работая в Общественной палате, работал над развитием благотворительности в России. Благодаря этой деятельности в нашей стране появилось несколько очень важных законов, которые позволяют сделать систему функционирования благотворительных фондов белее прозрачной, более понятной и лучше и проще регулируемой, потому что, как это ни парадоксально, простые законы приводят к очень эффективному результату. А сложные и запутанные многоступенчатые законодательные акты всегда приводят к коррупции, воровству, другим злоупотреблениям.

Мы сейчас занимаемся сбором экспертного мнения и экспертной оценкой законов, влияющих на некоммерческий сектор. Мы пытаемся сделать так, чтобы филантропия в нашей стране была уделом не только богатых, но и давала возможность чувствовать себя успешным и состоявшимся человеком любому нашему гражданину.

Читайте также: Лариса Зелькова: "Чтобы в стране жилось хорошо"

Интервью к публикации подготовила