Банки списывают миллиарды, тысячи компаний признают себя банкротами, частные инвесторы теряют свои сбережения. Виновниками являются, прежде всего, жадные спекулянты, поскольку именно они привели мир к финансовому кризису. Однако в этом можно найти и положительные моменты – биржевые эксцессы толкают человечество вперед.

Современный ипотечный кризис – это экономический апокалипсис. Новое тысячелетие ознаменовалось лопаньем пузыря технологий, приведшим к биржевому Армагеддону, пишет немецкая газета Die Welt. Из этого был вынесен урок: спекулятивное надувание – страшное зло. Впрочем, скандальный американский экономический историк и писатель Даниэль Гросс пытается опровергнуть эту самоочевидность.

Надувание пузыря не такое уж отрицательное явление, как думают люди. Наоборот: спекулятивные преувеличения важны для экономики, гласит провокационный тезис его книги «Финансовое надувательство». Утверждение Гросса вызвало всплеск возмущения.

Напомним, Международный валютный фонд подсчитал, что финансовый кризис может поглотить около 945 млрд долларов благосостояния. Критики книги отмечают, находят ее недостаток в том, что защита спекуляции всегда пыталась намеренно заретушировать общественные убытки, которые были порождены, например, Черной пятницей 1929 года или банкротством корпорации Enron в 2001 году.

Другие отмечают, что правильная монетарная политика и экономическое управление помогли бы избежать спекуляции и ее мучительных последствий, они предотвратили бы зло.

Впрочем, произведение, написанное во время надувания пузырей, находит все больше сторонников. С точки зрения защитников, работа Гросса по-новому освещает экономическую теорию. Что-то, кажущееся на первый взгляд бессмысленным разрушением, в действительности производит новую динамику, ускоряет экономику и общество.

Однако что хорошего в том, что флагманы финансового мира дрейфуют на краю банкротства, а инвесторы теряют свои сбережения? Гросс дает следующий ответ: потери при лопании пузыря касаются лишь ограниченного числа вкладчиков и краткосрочны. Прибыли проявятся через какое-то долгое время в качестве «материальной и интеллектуальной инфраструктуры» и станут благосостоянием для каждого. Чтобы закрепить столь спорный тезис, он Гросс берет читателя в путешествие по истории экономики и позволяет ему пережить биржевые страсти прошедших двухсот лет по-новому.

Пример: падение бирж в 1893 году в Америке. На Нью-йоркской бирже акции железнодорожных компаний рушатся в бездну. Самый важный развивающийся сектор испытывает волну банкротства. Предшествующие три десятилетия были построены на абсурдной стратегии «избыточных мощностей». В такой степени абсурдной стала и спекуляция переоцененными акциями железнодорожных компаний. Коллапс стал логическим последствием эйфории.

Что позитивного нашел Гросс в подобном финансовом надувательстве? В то время как одиночки скорбят о том, что потеряли свое имущество, США в целом получили довольно шумную рекламу («черный пиар»). Кроме того, утихла конкуренция, взвинчивающая цены.

Несмотря на последние бедствия, Америка все равно обладает одной из самых конкурентоспособных экономик, а все фазы эйфории, между прочим, приводят к модернизации мышления, убежден Гросс.

Эта книга звучит совершенно в другом тоне, чем подобные работы, посвященные кризису и дающие своего рода руководства по выживанию в опасностях финансовых рынков. В этом отношении книга, пышущая оптимизмом, появилась весьма вовремя. Главный ее тезис заключается в том, что без риска нет прогресса, а без прогресса невозможно всеобщее благосостояние.